Избушка Перелестника

Перелестнику очень нравилось расположение его домика - возле ручья, у самой кромки леса. Купец, который получил эту избушку за долги прошлого хозяина, сам едва держался на плаву, и был рад сбыть ее с рук.
Все утро Перелестник в обличье кота бродил по деревне, наблюдая за людьми да слушая разговоры. Как удалось узнать из базарных пересудов, - вдов, вдовиц и безутешных-покинутых в деревне пока не было. Его это полностью устраивало, так как можно было немного пожить в свое удовольствие, в нейтральном облике. После недолгих размышлений, насмотревшись на местных барышень, выбрал мужской.
Избушка встретила нового хозяина чистыми, аккуратными комнатами и злющим от долгого пребывания в одиночестве домовым, что было вполне поправимо.
Мужчина сварил себе обед, поставил угощение домовому, спрятал свой нехитрый скарб (всего-то пара узелков) за печь, и задумчиво поглядел в окно. День выдался жаркий, как раз самое дело искупаться.

Эх, хорошо, когда можно прямо с крылечка в воду угодить! - Перелестник вынырнул, фыркнул, сбивая зацепившуюся водоросль, и улегся на воду, позволяя тихому течению плавно нести себя и размышляя о том, чем бы заняться в деревне.
Много разных людей и нелюдей повидал он на своем веку, многому научился, и сейчас, вспоминая ремесла, которыми владел, подумал о том, что уже давно не брал в руки дерево. Да и с лесными обитателями неплохо было бы познакомиться... Перелестник не спеша выбрался на берег, зашел в избу, переоделся, взял топор да и пошел в лес.

------Лесная Тропа

Вот и вечереть стало. А нового постояльца (Домовой мысленно называл так всех, кто жил в его доме) все не было. Домовой выбрался из-под печи, где у него была хованка, подумав, что неплохо бы проверить, не натворил ли уже чего в доме новый человек.
На самом деле это был не домовой, а домовенок. Козьма. Впрочем, об этом никто не знал, Козьма сильно важничал да спуску постояльцам не давал, хоть и был в душе любопытен по-детски. Вот и сейчас выбрался - нет, чтобы в доме прибраться, али приготовить чего, глянуть, не прохудилась ли крыша - нет, вещи постояльца полез искать. Уж не принес ли с собой чего вредного...
Вещи нашлись за печкой. Два небрежно закинутых узелка завалились довольно далеко, - ай-ай-ай, уж не неряха ли здесь поселился? Козьма нахмурился и обвел комнату грозным взором. Из зрителей был только паук в углу, домовенок фыркнул и подсел к узелкам. Посидел какое-то время. Принюхался. Из первого не пахло ничем, а вот из второго его чуткий нос уловил запах каких-то корешков, снадобий - Козьма никогда не покидал избы, но постояльцы бывали разные, и домовенка только еще больше разобрало любопытство.
Он подумал, что если осторожно потянуть за веревочку, а потом осторожно завязать веревочку, то никто ничего не заметит.
Разве что паук в углу. Но он никому ничего не скажет. За это Козьма был уверен.
...Один из мешочков был завязан уж очень мудрено. Зато второй раскрылся сам, стоило его слегка шевельнуть, и оттуда посыпались мешочки поменьше, разных цветов да размеров.Один подкатился прямо к домовенку - красный, затейливого узора, с горсть размером.
Козьма поерзал. Ничего ведь не случится, если развязать этот красивый мешочек, да и заново завязать? Вдруг, пришелец там зелье злое против домовенка хранит? Странный он какой-то, другие постояльцы с собой лари да кули везли, а у этого всего узелка два. Не вор ли, что по деревням от гнева людского бежит?
Шкодливому Козьме было очень стыдно, но любопытство было сильнее. Убеждая себя так, что мешочек как бы сам к нему покатился, он сгреб его в горсть и слегка приоткрыл.
Мешочек был полон черной пыли.
- Это еще что... - За долгое время в одиночестве Козьма начал иногда говорить сам с собой, да с молчаливым пауком в углу, вот и сейчас, заговорив, дохнул слишком сильно... пчхи...
- Ой! - Домовенок быстро закрыл мешочек, и украдкой огляделся. Ему показалось, что паук смотрит с укором, и Козьма, гордо подбоченившись, погрозил ему пальцем: - Но-но, я токмо проверить хотел!
Сложивши все как было, полез в свою хованку под печь...

-----------------------Лесная тропа

Перелестник занес орех, заняв им почти все сени (хорошо хоть дерево молодое выбрал), зайдя в избушку, довольно потянулся, размял косточки, как кот... Да так и замер. Что-то в воздухе было не так. Секунду он стоял, прислушиваясь к своим ощущениям, затем, разобравшись, шумно выдохнул и прошел к своим узелкам.
- Кто тут шастал? Кто вещи мои трогал? - Узелки были завязаны, но Перелестник уже знал, в чем дело. Тихонько позвал по имени домового, - Козьма, будь другом, подскажи.

- Что Козьма? Что Козьма? - донеслось из хованки. - Козьма спал.
Домовенку было очень стыдно, но постоялец на дурака похож не был, а значит, понимал, что кроме Козьмы вещи некому было трогать. Да и приметил бы домовой, если б кто зашел. Отпираться бесполезно. Ох, сглупил Козьма, от долгого сидения в одиночестве разум потерял...
- Проснулся - ушел ты, не попрощался, - проворчал домовенок.

- Все ясно. - Перелестник подошел к хованке. - Выйди, я помогу. Не сержусь, правда. Будет обоим наука: и тебе, что нельзя без спросу что попало трогать, и мне - чой-то я расслабился, как в дом попал... Выйди, нам дальше вместе быть, я решил тут остаться в деревеньке, пока не пойду дальше. Нам с тобой ладить надо, а, Козьма?

- Надо... - Домовенок нехотя вылез.
Постоялец сочувственно покачал головой, увидев его распухший на полголовы нос, верхнюю губу и большие красные глаза. Присел к домовенку, взял его голову в руки - так стремительно, что тот и отпрянуть не успел, глаза Перелестника оказались совсем близко, он зашептал:
- Я сейчас кое-что сделаю, Козьма. А потом поясню. Ты не бойся, я не нежить. Просто у этого человека, которого ты перед собой видишь, силы колдовской нет. Ты все равно узнаешь, кто я, нам в одной избе жить... Такого постояльца у тебя еще не было, я уверен. Но учти - предашь меня, из-под пола достану да в жабу превращу. И не поверит тебе никто.
Домовенок не успел даже сообразить, что на эту странную речь ответить, как постоялец начал меняться. Никакого магического всплеска, никакого волнения, ничего не уловил домовой. Просто был перед ним парень широкоплечий, а стала девушка ладная. Улыбнулась:
- Ну вот, и прошло.

И правда прошло. Все с лицом стало как было.
Козьма осторожно убрал ее руки, отошел на шаг. Страха не было, только вечное его любопытство:
- Ты кто...
- Перелестник. - Она выпрямилась, закинула русую косу за спину. - Все, что ты видишь, это облики. Люди, по которым горевали да тосковали, али просто кручинились. Я принимаю их вид, а далее... это уж как получится. Нет у меня в этом мире ничего своего, даже имени да облика, все краденое да заемное... Разве вот избу эту купила, вместо того, чтобы выбрать себе чью-то поприглядней, да хозяина в могилу свести. Я по дому чаще вот такой буду ходить, какой сейчас меня видишь. Не удивляйся. Ставни буду закрывать, засечь меня во время превращения можно, если только увидеть своими глазами, иначе никакая сила не учует и никто знать не будет, что за нечисть среди людей поселилась... Тебя прошу: вещи мои не трогай. Следи, чтоб к дому никто чужой пока меня нет не хаживал, особенно в окна не заглядывал. Если кого приведу, и одного в комнате оставлю - следи. Будь мне помощником. Я за то в долгу не останусь. Будем дружить?

Домовенок думал недолго. Для него это было настоящее приключение.
Девушка искренне улыбнулась ему: как хорошо, когда плохие предчувствия не оправдываются! Если лихое чутье, забеспокоившее перед самой деревней, было связано с тем, что этот смешной комочек полез в мешки, где принципиально ничего опасного не хранилось (у Перелестника были еще тайники в одежде), - это же замечательно! Но только ли с этим?..
Козьма важно согласился с тем, что изба ихняя - крепость, а он - воевода, и с гордостью взялся следить за безопасностью избушки. Замечательно! Даже хорошо, что шкодливый домовенок в мешки полез, он явно чувствовал свою вину и хотел ее загладить. Эк забавный...
- Звать тебя-то как, перелестник? - спохватился Козьма.
Девушка задумалась, вспомнила Навью. Чужое слово уж больно диковинным было бы для слуха домовенка, и она придумала:
- Ксанкой меня зови. А парня - Ксаном. Будто брат и сестра мы.
...Нраву Ксанка была веселого, и вскоре они с домовенком уже вовсю дурачились, лепя и сажая пирожки в печь.
Во втором, лучше всего завязанном, узелке перелестника предусмотрительно было припасено съестное, и домовенок втайне порадовался, что не смог его разузлить: легла бы тогда Ксанка голодной спать...

Что-то не спалось Перелестнику на новом месте. Кое-как проворочавшись с боку на бок до первых петухов, Ксанка не выдержала. Встала, подошла к бадье с водой, окунула голову: "ой, вы думы мои, что спать не даете?" Прохладная колодезная вода ручейками заструилась с волос по сорочке. Девушка постояла, прислушиваясь к ощущениям в себе да к звукам ночи. Тихо, лишь лес шумит неподалеку да ручей поет... Что ж так неспокойно на душе?
Она зажгла лучину. Домовенка нигде не было видно. Спит, поди. Такой забавный. Ксанка едва заметно улыбнулась. На ее родине домовой бы плюнул на свое название да убег бы из хаты, узнай, что в ней такое поселилось. Впрочем, о перелестниках было больше слухов да кривотолков, чем правды. Ксанка вновь подошла к бадье, глянула на свое отражение:
- Разве не красива я? - Девушка подмигнула сама себе и превратилась в Ксана. Критично оглядела свою мужскую ипостась. - Разве не прекрасен я?
В его тихом шепоте, обращенном к самому себе, звучала горечь. Едва заметная, на грани слышимости... Перелестник прекрасно знал цену своей красоте. Иногда его разбирало любопытство - а каким было то, самое первое лицо? Настоящее лицо?..
Отражение в воде подмигнуло своему хозяину: хорошо, мол, как есть, и другого не надо.
Что ж так неспокойно-то?..
Ксан зажег свечи и, сходив в сени, принес оттуда орех. Для этого дерево пришлось нести чуть ли не вверх корнями, он обсыпал землей весь пол, но идти с ним на двор почему-то категорически не хотелось. Перелестник не знал, почему. Да и незачем знать - утром сам увидит, дурное в голову пришло аль лихое вслед. Сидеть без дела не хотелось, заснуть не мог... Он принялся обдирать листья и ветви у дерева.

- Ай, что там деется, Ксан? - Из хованки появилась лохматая голова Козьмы. Увидев, что учудил постоялец, у домовенка аж дух перехватило. - Да ты что! Точно с ума сошел! Никак прям в избе мастерить удумал, дикий гусь! А ну марш с деревом на двор! Не дам в избе безлад наводить!
- Я сам все приберу. - Пробурчал Перелестник. - Коль уж проснулся, то пособи: давно изба пустует, может, инструмент какой завалялся с прежних времен?
- С ума сошел! Все избы соседние перебудишь, нелюдь! Что ты делаешь? Али надумал так с местными жителями знакомство свести?
- Козьма, - Перелестник превратился в Ксанку, она развела руками, что-то шепча, и все, кроме ствола, в тот же миг оказалось в сенях. Пол был чист. - Козьма, говорю, инструмент есть, али дальше мне чудить? Никто ничего не услышит, наша изба далеко от других отстоит. Хочу безделушек поделать, завтра с ними на базар пойти. Там с людьми знакомство свести.
- Да сколько времени, пока безделушку сделать да обработать, да до ума довести!
- А я скажу, что с ними приехал. - Ксан уложил ствол поудобней. - Это только Навья знает, что я вчера орех добыл. Так я ей свирель не скоро понесу, а то учует, что что-то неладно.
- Ох, спал бы ты!
- Козьма. Хватит возмущаться. Может, прежние жильцы чего и не замечали в доме, да я не такой. Много чего тут схованого от лиха, да так и не найденного есть. Или неси инструмент, или Ксанка сегодня сама управится. А потом найду кузнеца или плотника, если есть в деревне, да инструментом хоть каким-то разживусь.
- Да он старый и не подходит, - проворчал вредный домовенок. - Я принесу, но ты лучше того... Ксанкой...
- Неси, там разберемся. Вообще, посносил бы ты схованое сюда, - Перелестник подмигнул вмиг надувшемуся домовенку, - Вместе чудить будем. Спасибо тебе, что сохранил хоть что-то, мне на первых порах сгодится. А я подарок тебе сделаю, из ветвей да листьев орешка этого. Хочешь посмотреть, как?

...Эй! - Козьма вскинулся. Насторожился, отвлекшись от игрушки, которую для него смастерил Перелестник (небольшого воздушного змея, как раз такого, чтобы домовенок мог планировать на нем из-за притолоки на пол), - Эй, Ксанка! Что я говорил! Чу! Идет кто-то! Бежит!
- К нам? - Девушка выпрямилась над ларем с уже почти готовыми изделиями.
- Да, к нам! - Домовенок кубарем скатился с притолоки и полез в хованку, зажимая игрушку под мышкой, - Давай!
Ксанка (а точнее, уже Ксан) одним движением задвинул ларь под лавку, сбросил рубаху, в которой работал, натянул ночную сорочку, умыл лицо.
В тот же миг в дверь отчаянно забарабанили. И, похоже, даже ногами. Что ж такое...
Рывком распахнул дверь на себя, отчего стоящий с другой стороны мужичонка, не удержав равновесие, влетел в избу, впечатавшись в ее хозяина, утесом выросшего на пороге.
- Люди! Люди добрые!!!!!
- Чего орешь? Чего дома не сидится, ночь на дворе? - Ксан был настроен весьма недружелюбно. От мужичка сильно несло медовухой и еще чем-то покрепче. Намного покрепче. Как только на ногах стоит?
- Не серчай, свет в окне твоем увидел! - Мужичонка вцепился в Ксана, словно тот грозил вот-вот истаять, - добрый человече! Помоги люд собрать! Там! Споконвеку такого не было! И дед мой, и прадед тут жил, никогда о таком не слыхивал! Да что ж это такое деется!
- Отдышись. - Перелестник говорил твердо, уверенно и спокойно. - Я не понимаю, про что толкуешь. Зачем люд поднимать?
- У корчмы жену Никифора-скорняка волки разорвали! Сам видел, на крови поскользнулся, вот честно не вру, платок ее видел, ты не гляди, что пьяный! Где стая не знаю! Никифора в доме нет, поди напился небось, дурак! А там!
- Так говоришь, волки в деревне? - У Ксана тоскливо засосало под ложечкой. Предчувствие-то не обмануло, будь оно не ладно. - Женщину убили?
- Вот провалиться мне на этом самом месте, коли не так!
Жену Никифора-скорняка! У нее муж есть! Боги! Пусть окажется, что он ее терпеть не мог, что он ее ненавидел! Перелестник ведь с ума сойдет, после долгого перерыва, от запаха чужого горя... Такого близкого, упоительного... А ведь выбирал же, выбирал себе место, чтобы пожить спокойно!
- Идем! - Ксан сгреб мужичка в охапку, показывай дорогу! Тревога в деревне!
- Идем... - у мужичка откровенно заплетались ноги. Как он вообще дошел?? Не иначе, как с перепугу сил прибавилось...
- Погодь, - Перелестник на секунду исчез в глубине избы, и вернулся с двумя котелками. - Пошли.

---------------------Улица

---------------------Улица

Влетел в избу так, словно за ним по пятам сам Ярило гнался, рухнул в сенях, пытаясь отдышаться. Козьма испугался, мечется вокруг... Пускай... Как хорошо, что у домовых пар не бывает... Воспоминание о мордашке домовенка в руках Ксанки ожгло и отхлынуло. Не бывает у них пар... Хорошо-то как...
- Кузя, не трогай меня...
- Что такое! Что такое!
- НЕ ТРОГАЙ МЕНЯ...
Понял, отошел, поглядывая искоса. Не обижайся, малыш, я сейчас перебешусь и успокоюсь... Ты хороший... Правда... Только не подходи, не прикасайся...
...сколько Перелестник в сенях пролежал - сам не понял. Наверное, уснул нечаянно... Тело ломило, в ушах шумело, словно после сильного похмелья. Ах ты, Лада, дрянь беззаботная...
Потянуться к себе запазуху, достать припрятанный там мешочек, развязать дрожашими руками, высыпать на ладонь щепотку снадобья, проглотить, едва не подавившись... Ничего, ничего, все пройдет... Сердце чуть угомонилось, Ксан с трудом поднялся, прошел, шатаясь, в избу, рухнул на лавку, не дойдя до полатей. А Никифора-то убить придется... Иначе Перелестник с ума сойдет, нельзя так долго без... И он сам сказал, что жизнь бы отдал, чтобы мертвую жену еще раз живой увидеть... Отдаст... Но не сейчас... Сейчас успокоиться, собраться, дойти до печи и уснуть... Кузя, и ты успокойся...

Перелестник очнулся резко, словно его водой окатили. Да, собственно, так оно и было...
- Кузя! Вредитель!
- Ага, все-таки дышишь, - Довольный домовенок убрал опустевшее ведро. - Чой-то с тобой? Я уж думал, ты помер.
- Не дождетесь. - Ксан сел, отжимая волосы. - Я же тебя предупреждал, кто я...
- Я такое, как у тебя, последний раз видел у Ваньки-пьяницы. - Важно сказал домовенок. - Жил тут один за три семьи до тебя. Когда его Матрена в избе заперла, без чарки, на три дня, а потом Кузьмич ему из окна бутыль показал... так он окно головой вишиб, болезный. Ох, и досталось потом Кузьмичу от Матрены...
- Угу. - Перелестник слабо улыбнулся, - вот что-то вроде того. Только я не пьяница, я хуже.
- Да, я уже понял, - Кузя достал из хованки "змея" и полез на притолоку. - Но ты все равно пока самый нормальный из всех, кто здесь жил.
- Ну спасибо на добром слове, Кузя. Эх... Пойду-ка я в корчму, поем что-нибудь. Заодно послушаю, какие новости, вернулись ли мужики.

------------------------Улица

----------------Улица

- Кузенька! - Ксан заглянул в дом из сеней, не разуваясь, - А скажи-ка, хозяин, нет ли у тебя в запасе смолы аль масла какого?
- Что уже удумал, лихой гусь? - раздалось ворчание из-под печи.
- Дело хорошее удумал! Дорогу указать заблудившимся, костер разжечь! Дождь на дворе!
- Спустись в погреб, там старый жилец когда-то по пьяни пролил смолы, да так и осталось. Отковырнешь как-нибудь.
Ксан тяжко вздохнул и принялся разуваться. Видать, обижен на него Козьма. Надо бы купить или смастерить домовенку что-то интересненькое, задобрить.
...Смолы было мало, но достаточно. Как и оставшихся от ореха веток. Перелестник подумал, и прихватил еще из погреба большой котел, валяющийся в углу. Почему-то целый угол в погребе был занят котлами, котелками и кастрюлями всех форм и размеров. Полезные вещи, между прочим! Наломав в котел веток и накидав куски смолы, он вылил сверху немного масла. Совсем чуть-чуть, тайком от Кузи. С этим котлом Ксан вышел на двор и полез на крышу. Укрепив котел настолько высоко, насколько сумел, Перелестник занялся самым сложным делом - нужно было теперь это все поджечь, а дождь усиливался. Но, в конце концов, ему это удалось, масло и смола сделали свое дело, факел высоко взметнулся над избой. Перелестник спустился, отошел подальше, оглядел то, что получилось - яркий язык огня над домом - зашел в избу, взял несколько порошков, спрятал мешочки под рубаху...
- Кузь, я пошел.
Домовенок проворчал что-то типа "понесло тебя...", и с таким напутствием Ксан вышел в ночь.

---------------------Возле оврага

----------------------Возле оврага

Придя домой, Перелестник, не поужинав, переоделся и улегся спать. Этот день и ночь были насыщены впечатлениями и событиями, и Ксан быстро погрузился в глубокий, здоровый сон.

Перелестнику снились горы. Далекие, высокие горы и бредущий через перевал караван. Во сне светило солнышко и выблескивала сбруя на лошадях купцов, они о чем-то говорили, но он не помнил... Проснулся бодрым и отдохнувшим. Немного повалялся с закрытыми глазами, потянулся и слез с печи. За окном едва начинало светать. Ксан сунул голову в бадью с водой, умылся и распахнул окно. Ранее утро пахнуло с улицы свежестью. Он постоял какое-то время у окна, глядя на пустынную улицу и прислушиваясь к себе. Все хорошо, замечательно, ничего не тревожит... Он вспомнил события этой ночи. Стоит ли опасаться забрать чью-то жизнь, если это твое призвание?.. Факел, поди, догорел небось... Неплохо бы и поработать. Ксан еще раз потянулся, сладко зевнув, и вышел на двор. Там он, в первую очередь, снял котел с крыши, вытряхнул из него пепел, вымыл в ручье и отнес утварь в погреб. Затем вынес орех и задумался, что бы из него смастерить. Свирель - Навье, себе - багламу... Что составить руками не выйдет, Ксанка пособит. Домовенку - куклу-неваляшку, Ваньку-Встаньку, пусть забавляется... На кухню досточку себе новую не мешало бы, ложки, тарелки, котлов-то полно, а вот деревянной посуды он не много приметил... Сундучок резной бы не помешал, с замочком, чтобы Ксанкины снадобья да порошки складывать, не все же за печью хранить... Да и на продажу вырезать бы что, на еду обменять, не всегда же в корчме харчи переводить, надобно, чтоб и в доме было съестное... Молочка домовенку, хлебушка, маслица... Ксан задумался над тем, что бы ему сейчас хотелось сделать. Куклы. Деревянные, тряпичные. Разные. На чердаке он видел несколько мешков со старым тряпьем - будет и одежка куклам, вырежет лоскутки... Но сначала - свирель, баглама и неваляшка. Ксан засучил рукава и принялся за дело.

Перелестник так увлекся работой, что не заметил, как и время пролетело. Солнце уж вовсю освещало двор и разложенные в ряд, готовые свирель, багламу, неваляшку, две ложки, миску, досточку и четыре тряпичные куклы размером с его ладонь каждая. Ксан вытер лоб и потянулся всем телом всласть. Эх, хорошо! Эка он за ночь все успел, что хотел, то ли работал так усердно, то ли ночь была длинней обычной... Проверив, не видит ли кто, Перелестник обернулся в Ксанку и принялся отшлифовывать и чаровать узоры на инструментах и куклах. Красивые, долговечные, ни свет им не страшен, ни влага... Эх, самому бы налюбоваться своей работой, в кои-то веки он ею доволен. Взяв свои изделия и вновь став Ксаном, он зашел в избу:
- Кузя! С добрым утром! - Громко поздоровался.
Ответом было невнятное шебуршание за печкой и вслед за ним появившаяся голова.
- Чего кричишь спозаранку?
- Ну, не дуйся, не дуйся, лучше гляди-ка сюда, что я тебе принес... - Ксан присел возле печки и, поставив Ваньку-Встаньку, пару раз качнул его, пытаясь повалить. - Нравится?
Маленький домовенок не умел долго сердиться. Он быстро рассудил, что этот постоялец, в принципе, не такой уж и плохой. Эка чего выдумывает. А, раз он не плохой, значит, можно молниеносно сцапать игрушку и вновь исчезнуть за печкой. А спасибо сказать - Ксан обойдется. Козьма, может, на него еще немного дуется...
Ксан действительно обошелся, рассмеявшись прыти домовенка. Предупредив, что куклу звать Ванькой, Перелестник поставил на стол посуду, спрятал багламу, немного подумал и, положив две куклы себе в мешочек и спрятав к багламе оставшиеся две, решил сходить погулять да едой заодно разжиться. Может, сходит на рынок и попробует продать куклы, а может так какому-то ребенку их подарит - настроение у Ксана хорошее...
Сообщив об этом домовенку (судя по звуку, Козьма засел с Ванькой надолго), Перелестник вышел из избы.

Однако в деревню не пошел. В сенях ему попался на глаза оставленный там топор, и Ксану подумалось, что, пожалуй, он еще не голоден, да и базар подождет. Рукам хотелось работы, хотелось вырезать из дерева фигурки, колдовать, разукрашивать, в общем, утро ознаменовалось самым что ни на есть творческим настроением. Почему бы по такому поводу не отправиться на делянку, описанную Аукой, и не срубить еще один орех?

------------Лесозаготовительный участок