Кузня, что у края топи

На болоте, не далеко от трясины торфяной стоит кузница. Не знамо кем оставлена, не знамо кем строена, но добрая - век стоять будет, не развалится, не подгниет.

Кузнец шел знакомой тропой, заходя все дальше в лес. Думать не хотелось. А не получалось. По этой тропе он нес Забаву... Выйдет на болото, и увидит островок, где встреча состоялась... Но Забава подошла к плотнику, и взяла его за руки. Небось посмеивается над дурнем кузнецом.
День распогодился. Даждьбог уже отмерил середину дня, когда Кий почувствовал запах болота. Самой топи еще не было видно. Кий посмотрел вверх. По небу плыли войлочные облака. Макушки сосен терялись в вышине, и не было ничего красивее. Круг Солнца, вокруг синее Небо, и рамка леса, опять-таки кругом. И картина была такова, что хотелось молиться.
"Господине Сварог, и ты, господине Даждьбог Сварожич, и вы души лесные! Подскажите, как быть? Да где сил взять, чтобы выстоять, не сойти с пути верного? Ведь не на суд божий вызывать обидчика каждого..."
Кий стоял, голый по пояс. Он слышал, что другие боги других народов заставляют молящихся вставать на колени, или вовсе падать ниц. Но Светлым богам поклоняются не из страха. Никто не заставит честного человека ползать перед кем-то на брюхе только оттого, что тот сильнее.
Но боги молчали. Лишь прадед Солнце весело улыбался, и гладил волосы. Нить жизни не зависит от него. Хозяйка судеб, которую не удасться ни спросить, ни разжалобить, смотрела на глупого парня, и улыбаясь пряла свою пряжу...

Кузнец постоял еще немного. Он не ждал ответа от Богов. Он просто любовался. Не то чтобы с души упал камень, но теперь Они знали, Они видели, и Они не оставили Кия. Скоро, совсем скоро вернется Перун, Бог грозы, Бог кузнецов. Славное время.
Чтож, надобно кузню искать, да дело налаживать. Кий направился к болоту, не слишком торопясь, но и не мешкая.
Лес постепенно редел, уступая место торфяннику. Заросли папоротников клони свои лапы, прикрывая нежные мхи. Зелень радовала своим буйством. Доброе место. Уж по осени-то грибов здесь - не обершься.
Кузнец снова вспомнил дом. Это было место, где люди одинаково радовались и бору вековечному, и густому ельнику, и благодатному болоту. Только сейчас пришла мысль о том, что дом - это и есть Беловодье. Что дома - речки молочные, а берега кисельные. Там девицы, выходя за околицу, не боятся незнакомцев, а без тени страха говорят: "Здравствуй". Избы никогда не запирали - заходи, путник, обогрейся, поешь, да и останься, если хочешь... Здесь не так. Здесь бродит нечисть и пугает людей. Здесь Кривда правит людом. Здесь опасно выходить на улицу ночью. Но здесь жить кузнецу. Нет у него дороги назад...
Дом... Как же ясно он видел его. Яблони в цвету, клонящие розовые ветви на теплую дерновую крышу. Пушистый серый пес, дремлющий на залитом предвечерним солнцем крыльце. Дорожка, утоптанная босыми ногами детей. И женщина, выходящая их дому на крыльцо. Эта женщина прекрасна, потому что любима. Она вытирает мокрые руки вышитым полотенцем и зовет ужинать мужчину, колющего дрова...
Его женщина. Его дети. Где они? Где их искать? [Простите, не сдержался. Про дом - это слова Марии Семеновой из книги "Волкодав". Но как они мне близки!]
Отвлечась от мыслей, Кий поднял голову и увидел... То что искал!!! Вот она, кузня. Без пятнышка гнили, Крепко поставленная. Под углами - четыре валуна, заботливо принесенные, хорошо подтесаные. Поклонившись тропке, приведшей сюда, да порогу кузни, Кий постучал в дверь и сказал: "Пусти, хозяин добрый". И снова ответа не последовало. Войдя, кузнец осмотрелся. Пылища покрывала пол, что ковер. Заприметив в углу веник Кий принялся за уборку и не разгибал спины, покуда весь сор не вымел. Потом подошел к верстаку, посмотреть что из инструментов осталось. Здесь было все, что нужно - и клещи, и Небольшие молотки, и громадный молот-балда, и многое другое. Домовитый хозяин все сохранил в лучшем виде. И все бы ничего, да оставил кузнец мешок свой у Забавы в избушке...
Взяв топор с верстака, кузнец пошел за дровами. Не желая портить деревца он набрал хворосту, благо лес недалеко. Обрубив сухие сучья так, чтобы были длины одинаковой, он добыл живого огня, да возжег огонь. Нечем Кию было его попотчевать - вся снедь в мешке заплечном осталась, но младший Сварожич не обиделся.
Помня науку отцовскую, набрал торфа, сложил в сарайчик - чтоб Огонь не ослабел. А тот любопытно высовывался из горна, глядя на парня, привыкая к нему, вместо старого хозяина кузни.
Все дела заняли кузнеца до вечера...

Когда Кий наконец расправился со всеми делами и присел на на лавку, что стояла на улице, небо уже пылало красным. Небо, сперва было голубым, потом постепенно синело, затем разгоралось золотом, розовело и, наконец, залилось холодным малиновым цветом. Кузнец вышел как раз в малиновый свет.
Каждый цвет - это глубина. Самый глубокий - лиловый цвет. Малиновый не очень глубок, но именно он завет в путь. Как хорошо выходить в дорогу на рассвете, и как хорошо возвращаться под кров дома на закате... Пылающий щит катился по краю неба, теряя остатки тепла и света. Темно еще не было, сумерки весной долгие.
Пора и кузнецу в путь - сврй мешок с поклажей он оставил в избушке Забавы. Уж и не знал он, как вернуться, да нужно. Причем, в первую голову, чтобы обьясниться с девицей.
А потому, встав с лавки, одел рубаху свою, да и пошел в сторону деревни. Благо путь он помнил прекрасно. Кузнец вообще не понимал как можно в лесу заблудиться. Всяко не найдешь двух одинаковых деревьев, кочек, или пней. И уж подавно нельзя заблудиться там, где уже проходил хоть однажды. Правду сказать, лица Кий забывал хуже. И имена...
Тропка вилась меж деревьев, и думая о том, что говорить Забаве, кузнец шагал к деревне широким размашистым шагом.
--->>> Забавушкина избушка

--->>> Забавушкина избушка
Уже который раз за день сия дорога легла под ноги. Но каждый раз она менялась. Вот и теперь одна тропа была под ногами, другая висела над головой. Ее звали млечным путем, и это был небесный мост в Ирий, мост, по которому путешествуют небесные странники.
Шел мелкий дождь, и тучи, закрывавшие небо, не давали обозреть все небо. Но в некоторых местах яркие звезды пробивались, здоровались с кузнецом, точно добрые знакомые. А они и были знакомыми! Души предков наблюдали за своим потомком, наследником их мудрости, их заветов и... Их долгов. Как обычно, ярче всего сияла звездочка у правого копыта Лосихи. Она манила, звала, она заставляла дышать полной грудью и давала надежду на завтрашний день.
Кий думал о том, что на эту же звезду сейчас смотрит Забава. Сказать наверняка он бы не взялся, но мысль грела его. И холодная ночь не имела над ним власти. Потому, что он любит. И потому, что ОНА его любит. И не было ничего важней. Темнота, окуржающая со всех сторон, неохотно расступалась. Не могла она захватить того, кто верен Перун, кто несет в себе искру великого Огня. Известно ведь, пока стучат молотами кузнецы, бьются сердца людей.
Вот и кузня показалась. Сквозь прикрытые створки окон не пробивалось ни единого отблеска света. "Неужто Огонь ушел, не дождавшись меня? Не к добру это..."
Прибавив шагу, кузнец взошел на крыльцо и открыл день. Огонь угасал, но еще держался. Кий сразу поддержал Сварожича, добавил дров. Не мешкая долго достал из мешка кусок хлеба, намазал топленым салом, и положил поверх дров. Огонь с охотой принял угощение. Положив еще один кусочек на миску, найденную здесь в кузнице, он поставил миску за печь - попотчевать суседушку.
"Вот и поладили",- кузнец улыбнулся. Все было хорошо. С улыбкой, он опустился на лавку, и только теперь понял, как сильно устал. Кий улегся здесь же. Сон милостиво принял парня, ласково шептал что-то в ухо Огонь, кто-то шуршал под печью. Все это убаюкивало, и кузнец уснул, согретый мыслью о Забаве и новом доме.
Ибо его новый дом был здесь...

Проснулся Кий еще до свету. Предстояла работа, за которой его не должен был застать никто, а ведь утром хотела прийти Забава... Судья не смеет выносить приговор ночью, ночью купец не может торговать, если это правильный купец, только кузнец работать может. Известно ведь, что у кузнеца с богами свой договор, и когда бы он не работал - все благо выходит.
Чуть подкрепившись снедью, из мешка вынутой, парень подумал, что мешок-то не бездонный, а значит нужно как-то хлеб зарабатывать. Но это потом, сейчас его работа не для того, чтоб сыт был. Здесь большее. Здесь - счастье его.
Кий принес поленьев и торфу - чтоб Огонь силы набирался. Кузнец достал две гривны из кошеля. Серебро тускнеет, если долго лежит. Вот этим двум денежкам повезло. Им предстояли большие изменения. В горне бесновался Огонь. Молот сам просился в руку. Рука, правду молвить, чесалась. Серебро расплавилось быстро, и молот засновал, застучал, зазвенел.
Проходящие мимо люди могли видеть отсветы, пробившиеся из-за ставен, звон балды и ревение младшего Сварожича в горне...

Зоря уже запрягла коней Даждьбога. Хорошо им, безгрешным летунам, мчаться по небу, что по полю! В синеве небесной, еще видны были остатки облаков. Воздух чист и прозрачен, как всегда после дождя. Кузнец вышел на крыльцо и расправил плечи. Мокрая трава приятно ходила ступни. Кий любил ходить босым, и нечасто изменял привычке. Подойдя к бочке, в которую собиралась дождевая вода, он, отчаянно фыркая, стал смывать пот и торфяную крошку. Работа удалась на славу, и сюрприз для Забавы был готов. От того на душе стало особенно радостно. Но нужно было поспешить. Можно успеть принести дичь, если удастся поймать. Или рыбы наловить... Вообще-то, кузнец неплохо обращался с луком, но лука не было, да времени в обрез... Потому он взял лесу, найденную в кузне, и отправился к болоту, в надежде поймать чего-нибудь.
---->>>>Болото

--->>>Болото
Вернувшись к кузне, Кий заглянул внутрь. Там никого не было видно, кроме Сварожича, цеплявшегося за остатки дров. Выпотрошенные сомы должны были украсить стол. Парень знал множество способов готовки рыбы, но у него не было кухонной утвари, душистых трав... Оставалось только запечь на углях. Чем парень и занялся. Выкопав небольшую ямку, кузнец принес немного дров, потом вынес из горна часть Огня, предложив ему присмотреть за будущим обедом. Брат Сварога не обиделся, принял подношение - горбушку хлеба, правда уже немного черствого.
Кий снова обозрел свою работу, сделанную поутру, и остался доволен собой. То-то порадуется девица - краса, когда в гости пожалует. Парень снова улыбнулся, вспомнив Забаву. Бывает и так, что живешь, вроде и не заботит ничего, и сам себе хозяин, а тут - на тебе... И, вроде, уже не только себе принадлежишь.
Костерок медленно прогорал, жаркие угли краснели, передергивались цветами от золотого, до малинового. Огонь жил своей жизнью. На поленьях за миг строились города, разростались, рушились и изчезали. Все это за коротенькое мгновенье! Все тайны можно познать, если глядеть на Огонь. Может потому, Кий и стал кузнецом. Он был далек от понимания вселенских начал, но, все-таки, он старался. И он учился...
Разворошив угли, парень одного за другим опустил туда всех пойманных сегодня сомов, и засыпал углями. Огонь зашипел, нашептывая пище что-то. Может он говорил рыбкам о том, что скоро Рожаницы скроят им новую чешуйчатую рубашку? Кто знает...

За работой, да рыбалкой, Кий и не заметил, как бесшумно подкрался вечер. Он ступал тихо и мягко, словно тать, и поступь его была не слышна. Кони Даждьбога быстро несли своего хозяина ко входу в исподний мир, колесница мчалась, теряя остатки тепла. Ну то есть ночь травня не бывает холодной, но всегда засетишь, когда день, когда ночная тень. Концы света путались в макушках сосен. Они казались кузнецу струнами огромных гуслей, и ласковый ветерок играл на них, касаясь вершин деревьев, раскачивая их, теребя лучи. С Неба лилась благодать. Что бы там ни было у людей, чего бы они не натворили, отец-Небо всегда к ним благосклонен. Также, как родители любят даже самых распутных сыновей, и видят их веселыми озорниками. Потому что есть прошлое. А люди не всегда были такими, как теперь. Кстати, о людях...
"Забава собиралась ко мне утром прийти. Не обидел ли кто? Она, видно, из тех девушек, что тянут и людей, и нечисть всякую. Встретить нужно."
Кузнец встал, отряхнулся и широким шагом направился к островку, где впервые увидел красную девицу.
Уже идя по топи, Кий увидел гостью свою и обрадованно потопал к ней.
"Здравствуй, Забавушка.",- и кузнец улыбнулся. А, надо вам сказать, что губы его, разбитые в драке, изрядно опухли. На лбу красовалась шишка. В общем не сказать, что улыбка ео красила...

Что за диво? Красна девица молчала, потом изогнулась, также молча, и, казалось, подросла. А ноги ей было уже и не оторвать от Земли. Корою покрылись руки, корнями стали ноги…
Кузнец оторопело пошатнулся. Он не отпрянул, нет. Когда беда случается с любимым человеком, не должно даже пошатнуться. И Кий стоял, точно рыба, вынутая из реки, беззвучно хватал воздух ртом. В глазах его стояли слезы.
Подарок, который он сделал Забаве своими руками, выпал из ладони, и отец-Небо увидел, что это была серебряная голова Индрик-зверя. Амулет, приносящий удачу, амулет созданный руками любящего и любимого человека так и не попал к той, кому предназначался. Быть может, отдай парень Забаве его мигом раньше – и была бы жива и здорова, и была бы в своем обличье. Но не успел.
Душа кузнеца рвалась наружу. Но, видно такова его доля – постоянно быть одному… Недаром Кий был кузнец. И не мог он ничего сделать. Не был он волхвом могучим, не был богом. Огромный парень обнял березку – Забаву, и беззвучно плакал. Слезы оросили ствол деревца и оно, вроде бы шепнуло слова прощания, веточкой погладила парня по щеке, вздохнуло и затихло…
«Любовь моя»,- тихо сказал кузнец, - «Прими, для тебя делал!». С этими словами он поднял амулет, снял ремешок, стягивающий волосы, живо затянул петлю и надел голову отца всех зверей на ветку березки. «Никогда я тебя не забуду, а коли средство найду, так и верну вид человеческий, хотя бы и мне сгинуть придется».Принеся клятву, кузнец не ушел. Не мог он оставить Забаву…
-За что, боги? За что? Хотели наказать меня? Но зачем ЕЕ? Неужели нет у вас милосердия?
Но боги в который раз молчали. Какое дело матери судеб до недовольного человечка, среди многих ему подобных. Бывает в жизни и так, что человеку приходится хлебнуть лиха. И снова настала очередь Кия.

Человеку ли спорить с волей богов?.. А кому же еще! Если боги забыли что такое настоящая любовь, пора им это напомнить. Но все-таки дела нужно делать на свежую голову, оклемавшись. Потрясение было слишком велико, а желание мстить обидчику и того сильнее. Тьма расступилась и поглотила Кия. Какого рожна это случилось именно с Забавой? В чем она была виновна? Вопросов было много, а ответов - ни одного. Как, впрочем и всегда. Кузнец думал, что нашел свое счастье, нашел свою судьбу и свой дом. Высшие в который раз посмеялись над ним.
Подавив желание разнести все окружающее в пух и прах (с трудом, кстати подавив), парень обнял ствол Забавы и побрел в кузню. Там все еще вкусно пахло рыбой. Кий взял двух сомиков, выглядевших аппетитней других, достал из заплечного мешка, против обыкновения не висевшего за спиной, а стоявшего в углу, последнюю горбушку черствого хлеба, вынул чистую тряпицу, и вернулся к березке.
-Угостись, девица красная. Уж не побрезгуй, что есть...

А по небу катилась колесница Даждьбога. Огненный Щит сверкал нестерпимо ярко, так, словно и не было ничего необычного. Око богов еще не было затуманено грехами людей. Отец-Небо очистился от облаков и всем своим видом показывал, что все будет хорошо. Зеленые макушки сосен перешептывались, встречая новую подругу. Словом, все источало такую умиротворенность, что Кию сделалось тошно. Уж лучше бы шквальный ветер, гроза и громоздкие тучи. Было бы проще. Но Матерь Судеб все решила и без несчастного кузнеца. Узоры сплетены, ненужная бахрома обрезана, и кто сказал, что все ковры величайшей мастерицы праздничны, тот ошибся. Красивы - возможно, но и горе бывает красивым, как ни странно это звучит.
А пока оставим Забаву и Кия в молчаливом единении...

---> Болото

- Чшшую, чшшую, зздессь! - пыхтел Чёрт, пробираясь сквозь топь. Наконец он набрёл на домик у края болота. Остановившись подле него, он втянул воздух во всю грудь и раздражённо фыркнул.
"Здессь, они. Двое их. Ненавижжу! Как посмели эти двое оказаться на моём болоте?!"
Яростно зарычав, Чёрт обернулся громадным волком с кисточкой на хвосте и, издав жуткий вой, принялся скрести дверь и стены дома, выть рычать, и вертеться вокруг него в ожидании, что человек выйдет - тут он его и загрызёт.
"В Пекло отправлю, Пеку-братцу на забаву!"

Молчание, скорбь, две души... Все было нарушено противным воем. "Неужто оборотень вернулся? ясное дело, по мою душу."- Кий закипал. Ярость, казалось бы ушедшая, вернулась, застила глаза. Конечно, следовало бы обождать, ведь самое простое - злость может отвести удар, сделать его не точным, а из кузнеца боец был так себе... Но куда же денешься, коли кровь горяча, да столько всего навалилось сразу?
С резвостью гонца Кий кинулся на рык. В его роду почитали за срам бить в спину, даже убийц. Что стояло за оборотнем, парень не знал.
"Боги! Вы отступились от меня? Или это новое испытание? Впрочем, будь как будет. Надеюсь, очистит меня Огонь, Вода, да останусь верен богам и себе, да поумет меня Отец-Небо."
Не было у Кия оружия. Не сподобился держать - незачем и носить. И молот верный, наследство деда, остался в кузне... А и ладно. Не боялся Кий ни смерти, ни тем более новой напасти. Знал, верно, что помогут светлые души, если за правое дело стоит. А если не за правое - так и поделом ему. Терять было нечего, каким уж уродился. Мудрецы утешают наивных юнцов,дескать всегда есть несколько выходов. Сомнительно. Нить судьбы - одна. Это потом кажется, что дорога твоя была как рогатая молния, что падает с секиры Перуна. Но если бы по какой-то причине ты сделал другой выбор, ты стал бы другим человеком, задавал бы себе другие вопросы, и попадал бы в другие водовороты событий. К чему-то приведет кузнеца его путь...
Здоровенный волк, с какой-то глупой кисточкой на хвосте, ревя, пытался пробраться в дом.
"Чтож ты безлепие творишь, окаянный!"
Кий стоял, опустив руки, и смотрел на волка...

Чёрт обернулся. Перед ним стоял человек... и это, по совести сказать, несколько смутило его и даже испугало. Он впервые видел живого человека, не призрачную душу, что бродили по Пеклу. Этот человек был живой, в нём светилась жизнь, и поначалу это показалось Чёрту нестерпимым. Одначе, мотнув головой, он оправился от наваждения и зарычал человеческим голосом:
- Уходи отсюда, человек. Тебе не место здесь. Уходи, иначе я разорву тебя!
Волк взвыл и ощерился, изготовясь напасть.

"Какого рожна!",-взревел Кий,- "Ломишься в мой дом, и говоришь, что не мое это место?".
Второй раз кузнец сражался за это лето. Но если драка с Дубовеем была простой потасовкой, а тут, видно, назревает нешуточный бой. А оружия нет. Да оградят боги, Огонь и железо!
-Чтож ты, супостат, молвишь такое! Коли ко мне явился, говори с каким делом. Если нужно что-то - молви честь-честью. А по жизнь мою - так подойди и возьми, коли сумеешь.
Страха не было. Была ярость. Была боль утраты. Кий пытался отрешиться от всего. Получалось плохо. Синее небо, ватные облака, золотое колыхание поля ржи... Все это было у него. Было и не было. Темная ярость битвы заполняла парня, вытесняя все остальное.
"Так с чем пожаловал?",- прорычал Кий. Правый уголок верхней губы подпрыгивал, как у пса, щерившегося в оскале.

Нечасто Чёрту доводилось видеть такую смелость (или глупость) у людей. "Хотя, по совести, что я видел-то? Здесь не то, что там..." - призадумался Чёрт. Прежде чем что-то делать не грех было бы разведать, что тут да как. А уж потом, разобравшись во всём...
Волк прыгнул, сбив смелого парня с ног. Острые клыки клацнули, готовые вгрызться ему в горло, но неожиданно чудовище дёрнулось, заскулило, и упало на землю, будто замертво, и тотчас начало меняться. Огромный вол с кисточкой на хвосте превратился в молодого человека со смуглой кожей и чёрными волосами, стриженными накоротко. Одет он был неприметно - ни бедно, ни богато - если не брать в расчёт ярко-красный кафтан.
Юноша был без сознания.

"Ба, да это же не тот оборотень, что Забаву пугал! Ишь, развелось..."- подумал Кий- "Надо бы его колом".
Но одно дело - сражаться в бою, а другое - стать убийцей, или, того хуже палачом. Где ж найти в себе такое? А пускай себе живет, коли сможет. Кузнец подхватил парня, и хотел было занести его в кузню, да вовремя спохватился - ничто так не пугает нечисти как огонь, дуб, да светлое железо. А потому пришлось опустить тело на лавочку близ входа. И чего теперь с ним делать. И оставить нельзя, и к Забаве взять нельзя, и ее, родимую бросать не хочется, да и в конце-то концов интересно, чегой-то нечисть засуетилась... В общем в голове -скмбур. Но ярость потихоньку проходит, уступая место жалости. Жалко этого. Чай не по своей воле стал таким. Молодой... Да только выглядит не по-нашенски. Волос черный. Сам - темнокож. Сказывал как-то дед, видел он громадных чернокожих людей, с кучерявой головой, да только было это далеко на юге, почти у входа в исподний мир. Да только бегали они голыми, были сущими великанами... А этот ни большой, ни маленький, кожа не то чтобы черная, но и не светлая, волосы завиваются чуть, но не сказать что кудрявый...
Кубышка вопросов пополнилась новыми, да вот ответов не было...

"Была-не была!" - подумал Чёрт, - "Попробуем надурить человека."
Молодец резко вздохнул, открыл глаза, и тут же закрыл, как он яркого солнца. Схватившись за голову, он некоторое время непонимающе смотрел на землю, а потом медленно огляделся.
- Жива... Живой! - он повертел перед взглядом ладонями и воскликнул от радости, и тут же без сил откинулся на спину, оперевшись о стену. Оглядевшись опять, он увидел ещё одного, сидевшего рядом и слабо улыбнулся.
- Так это ты храбрецом оказался? Не богатырь, поди, а как смел. Как звать тебя, дурень?

-Дурень? Да, в общем-то не за что, конечно. Я всего-то сглупил, что на кол тебя, как рябчика, не насадил. А надо было, видимо. Имя мое тебе ничего не скажет. Как бы то ни было, я тебя не звал, а потому и отвечать тебе. Ты лучше уж ответь, почто пришел? Я коснулся нечистоты? Сам кем будешь?
Кий вываливал вопросы пригоршнями, спрашивал о самом важном, не касаясь мелочей. поторопиться бы след с распросами. Тучи сгущаются. А ведь известно, что нечисть страшится Перуна Сварожича. Скоро очистительный дождь прольется из вымен небесных табунов.
-Ну так что? Отвечать будешь?,- нахмурился кузнец,- И гляди, не балуй, не то душу выну.

Юноша дёрнулся раз-другой, а затем разразился задушевным смехом.
- Да ты и вправду смешной! - веселился он, смахивая слезинки, - Не, парень, давно так!
Неожиданно прекратив смеятся он подмигнул и стукнул себя по лбу.
- Ах, как же я невежлив, поди, не представился-то! Там, откуда я родом, меня зовут Чёртовым Зрадником, и не спрашивай почему, уши завянут слушать. Но ты можешь звать меня просто - Димитрием, - закинув руки за голову и прислонившись к стене, Чёрт оглядел хмурое небо. "Облака собираются... Спорю на что угодно, Перун уже точит свои молнии. Что ж, оно, возможно, и на руку."
- Врать не стану, я тобой почти что восхищён. Увидеть перед собой этакое чудовище и не заиметь в сердце ни капли страха - это надо быть либо храбрецом, каких мало, либо полным дурнем. По правде сказать, это-то тебя и спасло, но... - юноша вздохнул, - Не пригласишь ли меня в дом? А то мокнуть на непогоде мне как-то не с руки, знаешь ли, да и во рту такое твориться... - он подмигнул, - Да ты не бойся, волком больше не обернусь, это я тебе поклясться могу.

"Не глуп",- подумал Кий- "Сразу хочет со мной хлебом причиститься хочет. Хотя, может, и к лучшему."
-Ладно, давай, заходи. Но учти, это кузня, кругом железо верное. Так что не балуй.
Кий открыл дверь в кузню. Там вкусно пахло печеной рыбой, и кузнец с ужасом понял, до какой степени он голоден. Младший Сварожич любопытно высунулся из горна, подмигивая красными глазами углей. Его рыжие кудри были сродни теплу Солнца. Ласковое тепло шло по кузне, как вдруг Сварожич отшатнулся - в дверном проеме показалась голова нечисти. Тихий шелест Огня перерос в рев, хотя Кий и не подбрасывал в топку дров. "Что за диво! Даже боги отворачиваются от этого незнакомца... Кто ж он есть?"
Паню стало любопытно. Странное чувство. За один день испытал и горечь утраты, и страх, и в тупое уныние, а теперь ему было интересно. Да, представьте, интересно что будет дальше. Видно, правду говорят, есть некая черта, за которой чувства отступают. Черту эту Кий перешел давно.

Димитрий поднялся и последовал за парнем в кузню. Только он появился на пороге, как пламя в очаге, заметив его, разгорелось. Чёрт вздохнул. "Не пламя Пекла, но ты тех же кровей." Свысока глянув на ревущий огонь, Зрадник зашёл в кузню и огляделся.
- Знатная постройка, ничего не скажешь. Не то, что у нас...
Огонь всё ещё недовольствовал, поэтому Чёрту пришлось пшикнуть на него, как на какую-небудь забрехавшуюся шавку. Только после этого пламя немного угомонилось, хотя и продолжало недовольно ворчать.
- Ишь, помнит, - усмехнулся Зрадник.

Увидев то, как незнакомец утихомирил Огонь, у кузнеца волосы стали подниматься дыбом. Отчасти от страха, отчасти из-за негодования. Да где ж это видано - приходить в гости к кузнецу, да главного друга и помощника обижать. Верно, младший Сварожич проутих, но ведь это ничего не меняет.
-Слушай-ка сюда, парнишка, хочешь переждать здесь грозу - извинись перед Огнем. Это, знаешь ли, еще и очаг мой домашний.
Если не сделает - значит враг, и придется его взашей гнать. А кто кого победит - еще не ясно.
Как ни странно Кий был не слишком напуган. Ну да, незнакомец шикнул на Огонь, заставил Его вести себя потише, но иногда приходится помогать богам. И кто как не кузнец должен делать это в первую голову. Вспомните-ка первого кузнеца. Кстати, люди сказывают, будто его тоже звали Кием...
В общем, наш кузнец ощутил зуд в руках. Сосредоточился на госте, хотя какое там - гость... Верная руке кузнеца балда лежала рядом.

"Опять ново-наново..." - Чёрт тяжело вздохнул и скрестил руки на груди, - "Верно, выдал меня Огонь. Но мне-то что, мне бы только время потянуть, да вызнать у этого чудика что да как здесь, в Славянии."
Примирительно подняв руки, молодец повернулся к Огню и, глядя на него в упор, слегка склонился.
- Ты уж прости, что так грубо... - тихо сказал он, - но как бы мне позабыть и твои выходки?
Пламя недовольно фыркнуло искрами, а Димитрий выпрямился и, устало вздохнув, присел на край лавки и потёр переносицу.
- Тебе, верно, показалось, что я неувожителен к Огню, но поверь, и я от него не в восторге. Хотя ты, как кузнец, конечно, на стороне своего Очага. Это я понимаю. Просто, - он взглянул на парня, - давай оставим наши старинные неувязки с Огнём за бортом. Я у тебя всего на ночь, не более, жить у тебя не собираюсь. Да и... - встав, Зрадник поклонился до земли кузнецу, - хозяину почёт.

"Ишь, как виляет-то, с тропки на тропку. Видать и впрямь грозы боится..."
Кузнец нахмуренно поглядел на гостя. Что-то ему не нравилось в Дмитрии.
"Чтож за немирье у него и с Огнем, и с Перуном Сварожичем, что так к ним относится? Неужто ко мне враг явился, под обличьем друга?",- у Кия поползли мурашки по спине,- "Неужто сам Чернобог припожаловал!? А что, ясно ведь, что нежить передо мной, да и вражда лютая у него со Сварожичами..."
Кузнец повернулся к окну, и стал мысленно возносить молитву богу грозы.
"Господине Перун, пособи мне в горюшке! Гляжу ты на рать собираешься, да, видно, и мне ратиться придется. Пришел ко мне незнакомец, в обличье волка, а остался под видом человека. Брата твоего младшего обидел, хоть и извинился после. Нежить он, ясно вижу, а что делать - ума не приложу. Подскажи, как быть, господинь мой, бог Грозы! Оставить его у себя на ночь?"
К кому еще мог обратиться Кий, как не к Перуну? Известно ведь, что грозный бог и сам был некогда кузнецом, и теперь покровитель ремесла этого. И, представьте, небожитель ответил! Громадная рогатая молния рассекла небесную чернь. Она была похожа на отблеск секиры, когда славный воин жестом подбадривает своего ученика. Следом раздался оглушающий раскат грома, да такой сильный, что стекла задребезжали, а кузнец аж присел от неожиданности.
Парень обернулся к Дмитрию. Тот стоял спиной к очагу. У почуделось Кию, будто не волосы у гостя на голове, а шерсть кудлатая, да глаза странно светятся, хоть и стоит он спиной к свету.
Но кузнец уже не боялся. Боги знали где он, и за что стоит. Да и не впервой ему нежить встречается.
Достав тряпицу чистую, Кий постелил ее на стол, положил сверху двух рыбин, последнюю краюшку хлеба, и горшочек сала топленого. Повернулся к гостю и кивнул на стол - садись, мол.